Мирра Лохвицкая
Я люблю тебя, как море любит солнечный восход, Как нарцисс, к волне склоненный,- блеск и холод сонных вод. Я люблю тебя, как звезды любят месяц золотой, Как поэт - свое созданье, вознесенное мечтой. Я люблю тебя, как пламя - однодневки-мотыльки, От любви изнемогая, изнывая от тоски. Я люблю тебя, как любит звонкий ветер камыши, Я люблю тебя всей волей, всеми струнами души. Я люблю тебя, как любят неразгаданные сны: Больше солнца, больше счастья, больше жизни и весны.
Твои уста - два лепестка граната, Но в них пчела услады не найдет. Я жадно выпила когда-то Их пряный хмель, их крепкий мед.
Твои ресницы - крылья черной ночи, Но до утра их не смыкает сон. Я заглянула в эти очи - И в них мой образ отражен.
Твоя душа - восточная загадка. В ней мир чудес, в ней сказка, но не ложь. И весь ты - мой, весь без остатка, Доколе дышишь и живешь.
Вчера, гуляя у ручья, Я думала: вся жизнь моя — Лишь шалости да шутки. И под журчание струи Я в косы длинные свои Вплетала незабудки.
Был тихий вечер, и кругом, Как бы в дремоте перед сном, Чуть трепетали ивы,— И реяли среди цветов Стада стрекоз и мотыльков, Беспечно-шаловливы.
Вдруг слышу шорох за спиной. Я оглянулась... Предо мной, И стройный, и высокий, Стоит и смотрит на меня Очами, полными огня, Красавец черноокий.
«Дитя, зачем ты здесь одна? Смотри, взошла уже луна, Огни погасли в селах...» А я в ответ: «Среди цветов Пасу я пестрых мотыльков, Пасу стрекоз веселых».
И рассмеялся он тогда: «Дитя, оставь свои стада Пасти самой природе; Пойдем со мной в прохладный грот. Ты слышишь? — Соловей поет О счастье и свободе...
Под вечный лепет звонких струй Там слаще будет поцелуй, Отраднее молчанье; И не сомнется твой венок, И не сотрется бархат щек От нежного лобзанья!»
Мне странен был язык страстей,— Не тронули души моей Мольбы и заклинанья; Как лань пустилась я домой, Стараясь страх умерить мой И груди трепетанье...
С тех пор потерян мой покой!— Уж не брожу я над рекой В венке из незабудок, Борюсь с желанием своим,— И спорит с сердцем молодым Неопытный рассудок...
Земная жизнь моя - звенящий, Невнятный шорох камыша. Им убаюкан лебедь спящий, Моя тревожная душа.
Вдали мелькают торопливо В исканьях жадных корабли. Спокойной в заросли залива, Где дышит грусть, как гнет земли.
Но звук, из трепета рожденный, Скользнет в шуршанье камыша - И дрогнет лебедь пробужденный, Моя бессмертная душа.
И понесется в мир свободы, Где вторят волнам вздохи бурь, Где в переменчивые воды Глядится вечная лазурь.
В душу закралося чувство неясное, Будто во сне я живу. Что-то чудесное, что-то прекрасное Грезится мне наяву.
Близится туча. За нею тревожно я Взором слежу в вышине. Сердце пленяет мечта невозможная, Страшно и радостно мне.
Вижу я, ветра дыхание вешнее Гнет молодую траву. Что-то великое, что-то нездешнее Скоро блеснет наяву.
Воздух темнеет... Но жду беззаботно я Молнии дальней огня. Силы небесные, силы бесплотные, Вы оградите меня!
Желанья тайные и грезы В живые обратить цветы,- Но... слишком ярки были б розы!
Хотела б лиру я иметь В груди, чтоб чувства, вечно юны, Как песни, стали в ней звенеть,- Но... порвались бы сердца струны!
Хотела б я в минутном сне Изведать сладость наслажденья,- Но... умереть пришлось бы мне, Чтоб не дождаться пробужденья!
Люблю я блеклые цветы Фиалок поздних и сирени, Полунамеки, полутени Повитой дымкой красоты. Душа тревожная больна И тихим сумраком объята, Спокойной прелестью заката, Грядущим сном упоена. Что озарит огнем надежд? Повеет радостью бывалой? Заставит дрогнуть взмах усталый Моих полузакрытых вежд? Ничто. Ничто. Желаний нет. Безвольно замерли моленья, Смотрю с улыбкой утомленья На жизнь, на суету сует. Сокрыт туманом горный путь. Стихает грусть, немеют раны. Блажен, блажен покой нирваны,— Уснуть... исчезнуть... утонуть...
Моя душа, как лотос чистый В томленьи водной тишины, Вскрывает венчик серебристый При кротком таинстве луны.
Твоя любовь, как луч туманный, Струит немое волшебство. И мой цветок благоуханный Заворожен печалью странной, Пронизан холодом его.
Мой светлый замок так велик, Так недоступен и высок, Что скоро листья повилик Ковром заткнут его порог.
И своды гулкие паук Затянет в дым своих тенет, Где чуждых дней залетный звук Ответной рифмы не найдет.
Там шум фонтанов мне поет, Как хорошо в полдневный зной, Взметая холод вольных вод, Дробиться радугой цветной.
Мой замок высится в такой Недостижимой вышине, Что крики воронов тоской Не отравили песен мне.
Моя свобода широка, Мой сон медлителен и тих, И золотые облака, Скользя, плывут у ног моих.
Избрав свой путь, я шествую спокойно. Ты хочешь слез моих? Мой стих звучит уверенно и стройно.— Ты не увидишь их.
Нет места снам, ни радостной надежде В больной душе моей. Не верю я, не верю я, как прежде, В рассвет грядущих дней.
Все та же я; но, избранный отныне, Тернист мой путь земной. Тернист мой путь, затерянный в пустыне,— Ты не пойдешь за мной.
Темно вокруг. Чуть брезжит свет далекий Блуждающих огней. И гибну я, и гибну — одинокой, Но не рабой твоей.
Ты лети, мой сон, лети, Тронь шиповник по пути, Отягчи кудрявый хмель, Колыхни камыш и ель. И, стряхнув цветенье трав В чаши белые купав, Брызни ласковой волной На кувшинчик водяной. Ты умчись в немую высь, Рога месяца коснись, Чуть дыша прохладой струй, Звезды ясные задуй. И, спустясь к отрадной мгле, К успокоенной земле, Тихим вздохом не шурши В очарованной тиши. Ты не прячься в зыбь полей, Будь послушней, будь смелей И, покинув гроздья ржи, Очи властные смежи. И в дурмане сладких грез, Чище лилий, ярче роз, Воскреси мой поцелуй, Обольсти и околдуй!
Если прихоти случайной И мечтам преграды нет — Розой бледной, розой чайной Воплоти меня, поэт!
Двух оттенков сочетанье Звонкой рифмой славословь: Желтый — ревности страданье, Нежно-розовый — любовь.
Вспомни блещущие слезы, Полуночную росу, Бледной розы, чайной розы Сокровенную красу.
Тонкий, сладкий и пахучий Аромат ее живой В дивной музыке созвучий, В строфах пламенных воспой.
И осветит луч победный Вдохновенья твоего Розы чайной, розы бледной И тоску и торжество.
В скорби моей никого не виню. В скорби — стремлюсь к незакатному дню. К свету нетленному пламенно рвусь. Мрака земли не боюсь, не боюсь.
Счастья ли миг предо мной промелькнет, Злого безволья почувствую ль гнет,— Так же душою горю, как свеча, Так же молитва моя горяча.
Молча пройду я сквозь холод и тьму, Радость и боль равнодушно приму. В смерти иное прозрев бытие, Смерти скажу я: «Где жало твое?»
В моем незнаньи — так много веры В расцвет весенних грядущих дней, Мои надежды, мои химеры, Тем ярче светят, чем мрак темней.
В моем молчаньи — так много муки, Страданий гордых, незримых слез, Ночей бессонных, веков разлуки, Неразделенных, сожженных грез.
В моем безумьи — так много счастья, Восторгов жадных, могучих сил, Что сердцу страшен покой бесстрастья, Как мертвый холод немых могил.
Но щит мой крепкий — в моем незнаньи От страха смерти и бытия. В моем молчаньи — мое призванье, Мое безумье — любовь моя.
Быть грозе! Я вижу это В трепетаньи тополей, В тяжком зное полусвета, В душном сумраке аллей.
В мощи силы раскаленной Скрытых облаком лучей, В поволоке утомленной Дорогих твоих очей.